Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
Бажов был чужд всякой фальши, ханжества, неискренности; не терпел этой черты в себе и в других. Иногда это могло проявиться самым неожиданным образом.
Хоронили Коца (на Михайловском кладбище). Павел Петрович стоял, привалившись к сосне, в окружении группы писателей, и задумчиво курил. Гражданская панихида отошла, стали заколачивать гроб. Тук-тук… Общее молчание. Вдруг Бажов говорит:
— Вот проклятая привычка писательская, гляжу и думаю… Аркадий Яковлевич не пообидится, если скажу: по военному-то времени на два гвоздя гроб забивать стали. Нехватка гвоздей. Было восемь. Тоже экономия.
И — умолк.
Кого-то, быть может, покоробит от этого наблюдения; а ведь верно — мы не властны над своим мышлением, голова подчас работает совсем вразнобой с происходящим вокруг: ты вроде занят своим, а она — своим, независимо от тебя — таково устройство человеческой нервной системы и нашей психики.
В недрах нашего подсознания (как говорят ученые, в подкорковой области) всегда идет работа, о которой мы даже не догадываемся и подчас узнаем неожиданно для самих себя; писатель в этом отношении не исключение, а, может быть, как раз даже правило, «характерный и типичный индивид». Интересно было говорить об этом с Бажовым.
Жизнелюбивость Бажова могла служить примером. Многим следовало поучиться у него, как надо уметь ценить жизнь. И однако…
Как-то выслушали рассказ про одного старика, дожившего до 125 лет. Спросили, как жил.
— Рано вставал да простоквашу ел…
Бажов размышляет: «Стоит ли сидеть на простокваше сто двадцать пять лет?»
Озорник был. Кассиль спросил:
— Павел Петрович, для чего вы бороду носите?
Поглядел лукаво, прежде чем ответить.
— Так ведь борода, Лев Абрамыч, она штука щекотливая…
И сказал — не щекотливая, а шшекотливая, твердо, как говорят-в народе. Шшекотливая.
Известно, что бороду Бажов отпустил еще смолоду. Почему? Говорили: не нравился сам себе в зеркале: подбородок небольшой, срезанный, пусть лучше будет борода. Ну, а при случае не прочь был и «обыграть» ее. Любил шутку.
Бажов — о сборе литературного материала для будущего произведения, которое собираешься написать. И вообще, как лучше осмыслить, запомнить, чтоб уяснить главное, суть.
— Есть восточное правило: для того чтобы что-нибудь хорошенько знать, надо сперва это выучить, потом прочно забыть, а потом вспомнить, будто невзначай… Вот это и будет нужная вещь, без всякой шелухи!
В театре, в антракте. Только что окончилось действие, в котором главная героиня пролила много слез. Бажов:
— Ревет здорово. Научилась. Натурально, а все-таки не верю. Она разливается, а я думаю: и долго ты так будешь тешить публику? И вот я уже перестал следить за развитием событий в пьесе, уже не переживаю вместе с героями на сцене. Я уже сижу и думаю: «Интересно, это она так входит в образ, что пускает слезы, или она умеет выжимать их в нужный момент?» А? ты как думаешь?
Существуют разные точки зрения на натуральные слезы на сцене. Бажов разделял мнение тех, кто считает эти слезы нарушением сценической правды.
На каком-то большом собрании или встрече с общественностью, где всячески превозносили заслуги Бажова. Каждый выступавший считал своим непременным долгом сказать что-то приятное автору «Малахитовой шкатулки». Павел Петрович слушал-слушал, хмурясь и поерзывая на стуле, наконец, не выдержав, обернулся к сидевшему сзади:
— Говорят, как о покойнике. Это же покойника можно так хвалить, ему-то все равно. А при живом?!?
В военные годы. Съехались писатели Свердловска и Челябинска. Поэт-челябинец сообщает, сколько стихов он написал, воспев труд героев-танкостроителей: 27 тысяч строк. Павел Петрович, наклонившись, осторожно шепчет:
— То, что он написал столько, — хорошо. Плохо, что он их сосчитал…
Молодой и, добавим, очень самоуверенный начинающий литератор пришел поделиться своими замыслами. Он хочет написать рассказ. И, не теряя времени, принялся делиться замыслами. Говорил долго, нудно, захлебываясь от восторга, в полной уверенности, что его понимают и одобряют. Не могут не одобрить.
Павел Петрович внимательно выслушал. Не перебивал.
— А название рассказа есть?
— Нет, пока еще не придумал.
— Ну и рассказа нет…
— Не сиди на мягком, не советую, — эту фразу слышали от него не раз. Такой совет однажды дал и мне.
Он не стал уточнять, что имел в виду. За него могут сказать врачи: по их наблюдениям, постоянное пользование мягким сиденьем способствует появлению геморроя.
Сам Бажов, как известно, работал стоя за конторкой, реже — сидя за столом в обыкновенном «жестком» кресле.
Мне думается, «не сиди на мягком» может иметь и двойной смысл (как всегда у Бажова). «Не сиди на мягком» — не ищи готовенького, легкого, добивайся сам, не пугаясь тяжелого труда. Так добьешься всего.
Не случайно он называл себя «пионером велосипедного движения»: смолоду всем видам транспорта предпочитал велосипед. Своими мыслями насчет этого он делился со многими; говаривал и мне. На двух шинах-то, как и на двух ногах, никакие тропки не заказаны, куда хочешь, туда и едешь, и где угодно остановишься. Пермяк, совершивший с Бажовым не одну поездку по Уралу, когда тот ездил к своим избирателям в период предвыборной кампании, приводит его фразы: «Быстро надо снабженцам ездить, а мы-то с вами заготовители. Нам слушать надо». И в другой раз: «Я бы лучше на своих двоих и вам бы советовал…»
Заготовители слов… так, что ли? Художник обязан быть чутким к слову, неустанно напоминал Бажов. Дровни — значит дрова, с дровами. Двойной переклад — здесь два смысла: два слоя крепи, двойная работа, зато и удвоенная прочность, надежно, выдюжит (как крепкий, выносливый человек). Непонимание «игровых» слов Бажова смешило и сердило: туг на ухо человек.
Тут вспоминается, как повесть «Зеленая кобылка», автор которой зашифровался под фамилией «Колдунков», подверглась в Детгизе самой тщательной «очистке», была беспощадно выглажена, выутюжена. Никаких следов вольностей, архаизмов, устаревших народных речений! Вот тут и ищи двойной переклад, — а редактор возьмет и вычеркнет. Пропал труд. К счастью, в новом издании тексту был возвращен первоначальный вид, все слова восстановлены. Редактору пришлось краснеть за свое чрезмерное старание, отсутствие слуха к слову.
Эту мысль — о важности точной художественной, и особенно бытовой, детали — Бажов подчеркивал многократно.
— Точная, меткая деталь имеет поразительную силу впечатляемости, доходчивости, — говорил он. — Потребовалось вам в одно место… ну, куда, как говорят в народе, цари пешком ходили! Все ясно, точнее не скажешь…
Считал: «Из окна квартиры многого не увидишь».
— Ездить надо, больше ездить. А еще лучше — ходить.
Горевал, когда самобытность, яркость речи подменяется грубостью: «Грубость слов выдает грубость душевную».
Об «Уральском следопыте», когда тот только начинал завоевывать читателя после многолетнего перерыва, выразился примерно
